Фабрика кроликов - Страница 24

Он положил ухо на стол, взял новенький желтый карандаш и принялся его глодать. Вот уже пятнадцать лет он печатал сценарии на компьютере, однако до сих пор не мог сосредоточиться, не сунув в рот карандаша.

С самого начала мистер Сюжет не сомневался, что без профессионала не обойтись. «Придется прибегнуть к услугам настоящего киллера, – сказал он сообщникам, когда детали плана еще только проклевывались. – Ведь никто из нас не способен на мокрое дело».

«Я точно не способен – у меня простата удалена», – усмехнулся один из сообщников.

Они посмеялись – весело, добродушно. С тех пор прошло два года. Медленно, но верно вызревал план. Они предприняли поездку в Европу. Понадобился месяц, чтобы нанять человека, который только что убил Элкинса. Поездку назвали заслуженным отдыхом. Они ходили по музеям, обедали в ресторанах, останавливались в четырехзвездочных отелях и устраивали «деловые встречи плаща и кинжала с жертвами простатита».

На самом деле ни с плащами, ни с кинжалами дела иметь не приходилось. Поиски кандидатов оказались достаточно простыми – стоило лишь задать правильные вопросы в правильных кварталах.

Первого кандидата нашли в Палермо. «И когда только мы начали мыслить стереотипами? – усмехнулся один из сообщников. – Нанять сицилийца! Интересно, до чего мы так докатимся?»

Однако все сошлись во мнении, что сицилиец – идеальная кандидатура. Прошло два года, и вот Элкинс мертв, а мистер Сюжет, забившись в нору, как зверь, в одиночестве пьет за победу и недоумевает, почему победа есть, а ликования нет.

«Все дело в страхе». Это страх ворочается внизу живота. Замышлять и выполнять – две большие разницы. Поначалу замысел убийства представлялся увлекательным приключением. Разработка деталей приятно щекотала нервы. Поездка в Европу на поиски киллеров оказалась упоительнее секса. Но теперь план реализован, а значит, существует вероятность ареста. Продумано все блестяще – комар носа не подточит. Мистер Сюжет знал: он слишком умен, чтобы попасться. Однако он был паникером по природе.

Мистер Сюжет глубоко вздохнул и взглянул в нижний правый угол монитора. Понедельник, 18 апреля, 23.09. Он провел за компьютером более трех часов, разыскивая информацию об убийстве.

Не выпуская изо рта карандаша, он зашел в «Гугл», в пятидесятый раз за вечер набрал «Убийство в „Фэмилиленде“» и нажал «Поиск». И, как в предыдущие сорок девять раз, «Гугл» выдал тысячи ссылок на «Фэмилиленд», но ни слова о человеке, двадцать четыре часа назад задушенном в Кроличьей Норе.

«Знаю я, как Айк Роуз и иже с ним конспирируются, – говорил мистер Сюжет в самом начале. – Убивайте Кроликов сколько влезет – в прессе ни строчки не появится, по телевизору ни слова не скажут. Руководство не даст выносить сор из норы».

Он пошарил на сайте «Лос-Анджелес таймс», зашел на сайт Си-эн-эн. Пусто. Ни словечка. Что и требовалось доказать. «Ламаар энтерпрайзис» не желает афишировать смерть Эдди Элкинса.

Мистер Сюжет вытащил изо рта изгрызенный карандаш, выплюнул под ноги желтые стружки и налил на два дюйма «Гранд-Марнье». «За тебя, Трынтрава», – проговорил он, залпом выпив половину янтарной жидкости.

Потом откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. Нет причин психовать. События развиваются согласно сценарию.

Глава 17

Большой Джим уселся в свое навороченное кресло.

– Киноиндустрия замешана на власти, – изрек профессор Ломакс, свысока взглянув на пленника. Я положил блокнот на стол и в знак полной капитуляции повесил голову. – Вся фишка в том, что у людей, облеченных властью, по семь пятниц на неделе. Пара-тройка удачных фильмов – и вот выскочка, который их состряпал, свободен как ветер. А на его место уже сманили нового мессию – обычно с конкурирующей студии. К Ламаару это не относится. С того дня, как занялся киношным бизнесом, и до самой смерти он был на студии – и не только – царь и бог. Руководил по принципу «Я начальник – ты дурак».

Заметь, ни мистера Парамаунта, ни мистера Коламбия Пикчерз нет в природе. Зато есть мистеры Уорнер Бразерз, мистер Дисней и мистер Ламаар. Сам понимаешь, до какой степени повышена самооценка у тех, чья фамилия красуется на главных воротах. Вот ты думаешь, я самодур. А теперь представь, что у меня еще и реальная власть.

– Я трепещу от одной мысли.

– Дина Ламаара угораздило родиться в Библейском поясе, да еще в семье проповедника старой закалки – иными словами, отмороженного на всю голову. Вдобавок инвалида Первой мировой – ему ногу оторвало. Вдобавок пьяницы. Стуча своей деревяшкой, старый хрен поднимался на кафедру и вещал о грехе винопития, а вернувшись домой, сам напивался до белых чертиков и принимался выколачивать дурь из родного сына.

– Стоп! Стоп! – выкрикнул я, да так громко, что Скунсик даже открыл глаза в недоумении. – Меня не интересует судьба покойного Ламаара. Меня интересует, с чего ты взял, будто Элкинса убил Дэнни Иг, а также где найти этого Дэнни Ига.

– Видишь ли, Майк, ты просто не способен оценить меня как источник сведений. В семидесятых я был личным шофером Ламаара. По большей части Ламаар вел себя спокойно, из вежливости спрашивал, как жена, как детишки. Но однажды он слегка перебрал – и тогда-то вывернул душу. Даже показал мне шрамы на руках – представь, отец сунул руки сына в огонь, когда застукал его за рисованием мультяшек.

– Папа, ты зря ждешь от меня сочувствия. Я знать ничего не желаю ни о трудном детстве Ламаара, ни о его отце-садисте.

– Ладно, уговорил. Сейчас перейду к делу. Напоследок пикантная деталь, а именно: в один прекрасный день проповедника понесло на крышу – вздумал укрепить расшатавшуюся черепицу. Разумеется, пьяный, и, если помнишь, у него вместо ноги деревяшка. Ничего удивительного, что старый вещун потерял равновесие и рухнул, причем на грабли. Он истек кровью за считанные минуты. Как по-твоему, сынок, это божественная справедливость?